на фильм режиссёра Юрия Фетинга «Небесный верблюд»
В кинематографе есть фильмы, которые стоят особняком. Про эти фильмы нельзя говорить хорошие они или плохие. Они заведомо выигрышные, заведомо трогательные, заведомо волнующие. Это фильмы, в которых среди главных героев снимаются животные. Фильм «Небесный верблюд» из этой категории.
Сразу замечу, что если бы я составлял Золотую коллекцию современных фильмов для детей и подростков, то обязательно этот фильм включил бы в неё. Фильм волнует, вызывает сильные эмоции, переживания. И если бы не написание рецензии, то можно было бы на этих словах остановиться. Но моя работа – это своеобразное исследование фильма, в котором я постараюсь быть объективным.
В кинематографе есть много фильмов про собак, кошек, слонов, дельфинов, волков, лошадей и даже коров, но вот про верблюдов – вижу впервые.
Я смотрю первые кадры фильмы, и у меня мгновенно возникают вопросы: где разворачиваются события, время действия и кто герои: буряты, казахи или калмыки?
Хватаю телефон. Выясняю: фильм 2015 года, герои – калмыки. Кто-то говорит, что трудно определить, какое время в фильме, и им это не нравится. Но детали в фильме позже проясняют, что события происходят в наше время. Докажу. Во-первых, человек, продающий верблюжонка, говорит: «На дворе 21 век»; во-вторых, Виктор Иванович – заслуженный кинодеятель, приезжает за верблюжонком на SUZUKI GRAND VITARA новой модели; в-третьих, Виктор Иванович расплачивается современными деньгами; в-четвёртых, мальчишек привозят не в милицейский участок, а в полицейский, полиция же, как известно, была образована в 2011 году.
Но! В Калмыкии ли разворачиваются события? Поискав подробнее информацию, я вдруг понял, что нет. Номера на машине отца астраханские (30 регион), красные скалы горы Большое Богдо, которые сняты в фильме необыкновенно выразительно, не в Калмыкии, а опять-таки в Астраханской области, которая граничит с калмыками, да и озеро Баскунчак тоже астраханское. Вот и получается, что этот фильм о калмыках, живущих в Астраханской области. Однако соглашусь, что и калмыцкие, и астраханские степи очень похожи. Откуда я это знаю?
Дело в том, что каждый год, а то и два раза, я езжу из Ставропольского края – родины моей мамы, в Волгоградскую область – родину моего папы, через безгранично-бескрайние степи Калмыкии по единственной идеальной федеральной трассе.
И дорога эта, я вам скажу, не самая весёлая. На десятки километров во все стороны одна выжженная (это летом), безжизненная, нескончаемая степь. Редко, когда навстречу попадётся машина, и то, ближе к редким населённым пунктам. Выезжая из Ставропольского края, я просыпаюсь и молюсь: как бы мотор не перегрелся, как бы машина не подвела. Остановка посреди степи равносильна самосожжению: солнце палит неистово, воздух накаляется до такой степени, что кажется: чуть сильнее вдохни – обожжёшь лёгкие.
Или вот однажды попали под летний град. Сначала влетели в стену дождя – дождевики перестали работать. Затем ледяные перепелиный яйца начали стучать по машине… Я молился только об одном, чтобы невредимыми выскочить из этой переделки.
А как-то раз ничто не предвещало беды: солнце по-обычному палило, миражный воздух показывал причудливые видения. И вдруг на нас напала пылевая буря. Стало темно, как ночью. Ехать было невозможно. И мы полчаса с дальним светом простояли на обочине. И снова я молился лишь об одном: чтобы поскорее всё закончилось.
Поэтому, когда мы выезжаем из Калмыкии и въезжаем в Волгоградскую область, я всегда говорю: «Фух, наконец-то мы дома!»
Сколько бы мы не ездили по калмыцкой дороге, за бортом машины постоянно визжит ветер настолько сильный, что когда мы останавливаемся передохнуть, то либо двери невозможно открыть, либо их приходится держать, чтобы не оторвало.
И только один раз поездка через Калмыкию принесла незабываемую радость. Это было весной. Вся степь была залита красно-жёлтыми тюльпанами. Мы остановились, вышли из машины и всё никак не могли насладиться ароматами степи.
Поэтому, когда герои фильма верят в духов природы, в небесного верблюда, в народные легенды – я их могу понять. Жить в таком климате, в таком месте можно, только когда ты сам часть этой природы.
Ещё иногда казалось, что жизнь возможна только на этой дороге, но ведь от неё, хоть и редко, но куда-то в стороны убегали грунтовки. Я не верил, что жизнь за горизонтом есть. Однако именно за горизонтом и живут герои фильма.
Одним из главных героев стала верблюдица, и не просто верблюдица, а белая. Это животное, на мой взгляд, необыкновенно красивое, почти сказочное. В своей жизни я столкнулся с таким видом верблюдов три раза. Первый раз – в Московском зоопарке. Я тогда усвоил истину: верблюды только и делают, что на всех плюют. Вторая встреча с белой верблюдицей произошла на страницах романа-пеплума Алексея Иванова «Тобол». В нём я узнал, что верблюдицы – необыкновенные матери: если их ребёнок погибает, то она каждый год будет приходить на могилу своего дитя. Люди, подметив эту особенность животного, стали её использовать.
Я узнал, что материнский инстинкт у верблюдиц такой, что ему могут позавидовать некоторые человеческие матери, которые бросают своих детей, оставляя их сиротами. И вот вопрос: кто у кого должен поучиться материнству – животные у людей или люди у животных?
И в третий раз я познакомился с этим благородным животным в этом фильме. Совершенно очаровательная мать Мара и её обворожительный малыш. Верблюжонка Алтынку продали, отобрали у матери и вероломно увезли.
Несколько раз в фильме прозвучала мысль: или верблюдица найдёт своего малыша, или погибнет. Постоянно говорили, что верблюдица за своего ребёнка убьёт обидчика, что в своей мести она жестока. И все боялись этого. Сцена, когда верблюдица могла отомстить за малыша, не оправдала моих ожиданий. Она случилась, когда группа рабочих за вознаграждение схватила верблюжонка на глазах матери. Вот тут-то Мара могла проявить свой характер. Верблюжонок плачет, ему больно. А мать стоит на дороге и бездействует. Я всё ждал, что она кинется на обидчиков, начнёт их кусать, бить копытами, но она смиренно стояла и ничего особого не предпринимала. Наверное, снять сцену, как верблюдица нападает и избивает рабочих было не в силах съёмочной группы.
Позже я выяснил, что верблюжонок Алтынка – сирота, его мать сгорела при пожаре, а Мара не его родная мать, поэтому и не проявила своих материнских чувств. Это люди могут играть, а животные только жить.
Сам верблюжонок необыкновенно прекрасен: такой пушистый, с оранжевыми пятнышками. С первых кадров проникаешься любовью к нему. Я стал по-новому смотреть на этих животных, ведь у них, и правда, большая, добрая душа. Становится до боли жалко, когда Алтынку используют для перевозки угля.
На фоне животных поступки людей выглядят нечеловечными, звериными. За таких людей стыдно, а животных бесконечно жалко. И вот такие вот людишки возомнили себя царями природы, считают себя разумнее и умнее их, хотя призваны защищать братьев наших меньших.
До крайности поражает жизнь чабанов. Как можно жить в таких нищенских условиях? Может, так можно жить только тогда, когда ты рождаешься в них и не знаешь другой жизни? Но как можно не знать другой жизни, если Калмыкия – богатая республика: свой газ, своя нефть? И находится она не в какой-то там Тартарии, не за Уральским хребтом, а на территории Нижнего Поволжья. Жить на таком контрасте! Да, в такой изолированности калмыкам удалось сохранить свои традиции, культуру, но жить в таких условиях в 21 веке – как-то не по-человечески.
Уже во время просмотра фильма у меня возникали вопросы о неправдоподобии отдельных сцен. Я подобно Станиславскому хотел воскликнуть: «Не верю!».
Приведу примеры. Семья Баира живёт в каком-то фанерном домике. Такого не может быть. В условиях резко-континентального климата летом в таком домишке расплавишься, а зимой – замёрзнешь. Поэтому чабаны строят кошары из саманов, которые сохраняют летом прохладу, а зимой – тепло. Да и кошары самой в локациях я не заметил. А где живут овцы? В загонах? Волки за ночь перережут целое стадо овец.
Ещё. Случай с наркодельцом. Вот неожиданно едут полицейские. Видят, что кто-то возится у пещер. Решили схватить преступников. Ведь все знали, что это место с плохой репутацией. Но у полицейских нет даже фонарика с собой. Ну не смешно ли?
Или побег Баира с Полтинником из тюрьмы. Мальчишки сбежали на мотоцикле из участка, задев полицейскую машину так, что сработала сигнализация. Но никто не погнался за ними. Никто даже не вышел на крыльцо. Смешно!
А вот ситуация с «самоварней». Баир и Лёха спокойно приезжают в незаконное, практически никем не охраняемое место, где воруют нефть из государственного нефтепровода. Получается, любой, кто знает о «самоварне», может туда подъехать и набрать столько, сколько захочет. Не верю!
Очень смешной мне показалась сцена встречи Баира с учеником монаха-буддиста. Ученик отыскал место силы и теперь надеется, что его возьмут в монастырь. Баир молится о том, чтобы все люди были счастливы и здоровы, как его семья. Положа руку на сердце, я скажу, что не хочу жить так, как Баир! Буду надеяться, что монашек ошибся с местом силы.
Баир – мой ровесник. Ему, как и мне, 13 лет. Но я чувствую себя намного образованнее его. Предполагаю, что он учится в школе-интернате, куда уезжает осенью. Но главный источник его образования – это предания, поверья, суеверия и вера его народа, которая замешана на буддизме и шаманизме. Их вера делает людей близкими к природе, создаёт между ними связь. Поэтому они так тонко чувствуют мир. Они – часть мира, и мир – часть их. Если меня поместить в условия жизни Баира, не уверен, что я справился бы.
Образ отца. Отец Баира – чабан. Правда, я думаю, что неудачник. Он небогат. Хотя я знаю, что многие чабаны – это богатые люди, но я могу понять, что не всем везёт. Он правильно и грамотно говорит сыну, что пастухи не могут привязываться к животным, потому что выращивают их для еды. Да, но не всегда можно приказать своему сердцу не любить, тем более, когда родился такой замечательный белый верблюжонок, с которым связана легенда об исполнении любого желания.
Все калмыцкие дети верят в чудеса: и маленькая пятилетняя девочка Джиргалка, и брат Баира – Саналка, и сам Баир. Правда, взрослые уже не верят в них. Но детство только тогда детство, когда в нём есть чудо, и это чудо должно случиться. И оно случилось! Баир попросил небесного верблюжонка, чтобы пролился дождь, животворящий дождь. Загадал это не для себя, а для всей степи, для всех степных людей, животных, растений. И дождь пошёл!
Городским же людям, которые отгородились от природы бетонными стенами, не ведома связь с ней. Поэтому городские люди не так тонко чувствуют природу. А «природные» люди имеют эту связь.
Радует счастливый конец, когда Полтинник выкрал верблюжонка и наградил его своим талисманом. Понятно, что так может случиться только в сказке. Но в такую сказку хочется верить. В детских фильмах так и должно быть. Добро должно торжествовать, чудо должно случаться, семья должна воссоединяться, не только человеческая, но и верблюжья. Потому что хорошо, когда у человеческой матери все дети с ней. И верблюдица – такая же мать, как и мать Баира. Она так же страдает, ей так же больно, когда её ребёнка нет рядом. А раз уж «природные» люди связаны с животными, то и счастья в человеческой семье не может быть без счастья в животной семье. Как говорит моя бабуля: «Хорошо, когда вся скотинка дома!»
Что же касается жанра этого фильма, то я думаю, что это сказочный реализм или реалистичная сказка. Понимаю, что оксюморон, но на то он и метамодернизм, чтобы смешать все жанры и получить нечто новое, доселе неведомое.